 |
Умная мысль:
|
САМЫЕ НОВЫЕ
|
|
|
|
|
 |
|
|
| > | Кто - в Париж, кто - за молоком, а я - в ретро.
|
Кто - в Париж, кто - за молоком, а я - в ретро.
Стиль такой. Шелковое платье, больше похожее на греческую тогу, шелковые контрабандные чулки, туфли-лодочки, жемчуг на шею и все это полить Герленом. И припудрить рисовой пудрой от \"Коти\". И - вперед - в бананово-лимонный Сингапур - делать глупости…
Ну и где я сейчас? Кто мне целует пальцы?
Куда ушел мой китайчонок Ли?
По-моему, я еще потом португальца любила? Или ушла с малайцем? А потом я села на авто и умчалась в пролеты улиц - прямо в притоны Сан-Франциско, там еще лиловый негр мне подавал пальто. Там были накокаиненные дамочки с расширенными глазами и молодые люди с накрашенными губами.
Потом меня за кулисы занесло:
А потом - города, степь, дороги, проталинки…
Я забыл то, чего не хотел бы забыть.
И осталась лишь фраза: \"Послушайте, маленький,
Можно мне Вас тихонько любить?\"
Не верьте, это я все притворялась… Я, знаете ли, с детства с причудами:
Мы читаем Шницлера. Бредим мы маркизами.
Осень мы проводим с мамой в Туапсе.
Девочка с привычками, девочка с капризами,
Девочка не \"как-нибудь\", а не так, как все.
Только давно уже \"мадам\":
Мадам, уже падают листья,
И осень в смертельном бреду!
Уже виноградные листья
Желтеют в забытом саду!
Я жду Вас, как сна голубого!
Я гибну в весеннем огне!
Когда же Вы скажете слово?
Когда Вы придете ко мне?\"
К Вам - не приду. Мы с Вами слишком разные. Ведь Вы никогда не скажете:
Я всегда был за тех, кому горше и хуже,
Я всегда был за тех, кому жить тяжело.
А искусство мое, как мороз, даже лужи
Превращало порой в голубое стекло.
А я ни-ко-гда не скажу Вам: \"Где тебя отыскать, дорогая пропажа?\"
Я знаю, Джимми, Вы б хотели быть пиратом,
Но в наше время это невозможно.
Вам хочется командовать фрегатом,
Носить ботфорты, плащ, кольцо с агатом,
Вам жизни хочется отважной и тревожной.
Помнится. Вы даже серьгу в ухо вставить собирались… А потом превратились в трефового короля из ослиного царства. Фи, да лучше б Вам тогда в Одессе от испанки погибнуть, чем так… Тогда бы я хоть плакала, мяла в руках кружевной платок и думала:
Ваши пальцы пахнут ладаном,
На ресницах спит печаль,
Ничего уже на надо Вам,
Никого уже не жаль.
Так, что, мой креольчик, мой принц с Антильских островов, сходите-ка лучше и застрелитесь. И напишите мне напоследок:
Вы точно факел, брошенный во тьму.
Сквозь миллионы лет я смутно помню лица…
Толпу…костер…Я Вас убил, Царица!
Я Вас убил… но не отдал ему!
Ой, только я на панихиде по Вас присутствовать не смогу. Я светла и нахальна, в платьях надменно-печальных, мой идеал - вообще Квазимодо, а пока его нет - я весталка, и плевать, что раджа из Каира умирает в санаториях от моих капризов, а за мной прислали голубую \"Испано-Сюизу\".
А, впрочем, надело, господа это декадентство и богемные страсти.
Мы сделаем все по-другому:
Будет Рождество в стране моей родной,
Синий праздник с дальнею звездой,
Где на паперти церквей в метели
Вихри стелют ангелам постели.
И все будет обязательно хорошо!
И забудется старое наваждение:
Вечерело. Город сник
В темной сумеречной тени.
Поднял клоун воротник
И, упавши на колени,
Вдруг завыл в тоске звериной.
Не было ничего этого, все показалось-привиделось, и бледный, грустный Пьеро приснился.
Это бред. Это сон. Это снится…
Это чей-то жестокий обман.
Это Вам подменили страницы
И испортили нежный роман.
Не было лиловых негров, притонов Сан-Франциско, эпидемии испанки в Одессе, я не люблю духов от Герлен, и никогда не носила похожих на тоги платьев. Это все придумал Вертинский. И бананово-лимонный Сингапур, и желтый Шанхай, и балаган с пьяными актерами, и смертельно уставшую Коломбину… Он много знал, этот бледный Пьеро, певший незамысловато-изящные песни с налетом салонной грусти.
Одного он не знает: чем сон непробудней,
Тем светлей пробужденье, тем ярче гроза.
Я спокойно крещу Ваши серые будни,
Ваше тихое имя целую в глаза.
Можно закрыть двери и вспомнить, что мы - \"на ты\". Плесни на дно немного юных скрипок Венеции, легких грехов и светлых ошибок, расцветших фиалок и снов, золотой лени и весеннего бреда! Чин-чин! С днем рождения Александра Николаевича Вертинского!
КМ.
|
|
|
|
|
|
