 |
Умная мысль:
|
САМЫЕ НОВЫЕ
|
|
|
|
|
 |
|
|
| > | Двести лет загробной жизни барона Мюнхгаузена.
|
Двести лет загробной жизни барона Мюнхгаузена.
В прошлом году исполнилось двести лет со дня смерти «исторического» барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена (1720 -- 1797). Дата, почти совпадающая с завершением второго тысячелетия новой эры, дает основания и повод подвести своего рода итоги, поразмыслить об одном из самых удивительных феноменов в истории европейской культуры. И отсчет не от рождения, но именно от кончины здесь вполне оправдан -- это момент, если угодно, окончательного превращения реально существовавшего человека в литературного, шире -- в мифологического героя, «загробная» судьба которого -- под стать «историям», его прославившим.
Биография барона для XVIII века вовсе не уникальна. Люди нередко живут похоже друг на друга -- и разница между ними обнаруживается лишь в том, как они пользуются плодами прожитого и пережитого.
Юношей Мюнхгаузен, будучи пажом в свите герцога Брауншвейгского, попал в загадочную, влекущую любознательных европейцев Россию -- и надолго остался в ней, поступив на военную службу. Подобно многим своим соотечественникам, он искал не столько приключений, сколько светского успеха и служебной карьеры, тем более вероятных, что в России к иностранцам явно благоволили. Выдающегося положения Мюнхгаузен не добился, однако и неудачливым его не назовешь.
Двадцатичетырехлетним он командовал в Риге караулом, встречавшим княгиню Елизавету Анхальт-Цербстскую и ее дочь Софью Фредерику Августу, будущую императрицу Екатерину II. Затем участвовал в Русско-турецкой войне, проявил себя храбрым воином и находчивым командиром. К тридцати годам дослужился до ротмистра -- свидетельствующая об этом Грамота, подписанная Елизаветой I, разумеется, сохранилась среди его бумаг.
Пожил в обеих российских столицах, поездил по городам и весям, благодаря живому и общительному нраву свел множество разнообразных знакомств. И не слишком преуспевший материально, но богатый впечатлениями, он, выйдя в отставку, возвратился в Боденвердер, в свой родовой замок, вскоре среди ближних и дальних соседей распространилась слава о хозяине, щедро потчующем гостей добрым вином, отменной едой и занимательными рассказами о невероятных приключениях.
Очевидно, что без десятилетий российской жизни того Мюнхгаузена, которого узнали современники -- и которого знаем мы, -- попросту не было бы. В этой terra inkognita, в России, по мнению европейца, там не бывавшего, возможно все, что невообразимо в Европе. Спрос рождает предложение: Мюнхгаузен так и представлял Россию своим слушателям. Можно сказать, что он на свой лад знакомил с нею, гиперболизируя -- и тем самым подчеркивая -- ее особенности. Обильные снегопады -- церковная колокольня, господствующая над окрестными строениями, от которой над снегом виднеется лишь кончик креста. Мороз, от которого даже звук замерзает в рожке ямщика. Безмерные пространства, которые можно преодолеть разве что с фантастической скоростью. И так далее.
Обманчиво-простодушные фантазии барона, если вглядеться и вдуматься, свидетельствуют и о знакомстве с немалочисленными «Записками» европейских путешественников по России, его предшественников. Мюнхгаузен как бы собирает воедино, почти до неузнаваемости преломляя собственным воображением, все необычное, бросающееся в глаза европейцу, он словно выковыривает изюм из их булок: невероятности, которые были у них приправой, у него становятся блюдом.
При этом некоторые гиперболы в историях барона -- не просто литературного, но, можно сказать, античного происхождения, о чем по сию пору не задумывались, вероятно, из-за демонстративной внелитературности Мюнхгаузена. Чем, например, замерзший в рожке звук или поглотивший колокольню сугроб так уж отличаются от описаний из «Скорби» Овидия, где дождь, не долетая до земли, превращается в подобные мраморным ледяные колонны, а вином торгуют, откалывая куски от глыб, заледеневших в форме кувшинов. Овидий описывал римлянам юг современной Молдовы, Северное Причерноморье. Мюнхгаузен изображал Центральную Россию обывателям окрестностей Гамельна и Ганновера...
Увлекательные устные рассказы существуют во все времена, однако редко доходят до потомков, разве что едва различимым эхом. Не то -- с Мюнхгаузеном. В восьмом номере берлинского журнала «Путеводитель для веселых людей» (Vademekum fu..r Lustige Leute) на 1781 год появилось шестнадцать рассказов, автор которых укрылся за аббревиатурой «M-H-S-N». А в девятом номере на 1783 год -- еще два. Сам ли барон взялся наконец за перо, либо один из его слушателей -- и, вероятно, не без согласия рассказчика -- изложил услышанное, как сумел, -- впоследствии выяснить не удалось. Доподлинно известно лишь то, что сам Мюнхгаузен ни в какие споры об авторстве не вступал -- ни тогда, ни два года спустя, когда известный литератор и ученый Р.Э. Распе обработал, перестроил, дополнил и, переведя на английский, выпустил -- под своим именем -- в Лондоне книгу рассказов барона Мюнхгаузена.
Парадоксальное это появление немецкой книги сперва в Англии и по-английски оказало заметное влияние на ее дальнейшую судьбу. Английский читатель, уже знавший гениальную книгу Свифта, успевший сжиться с Гулливером и посопутствовать ему в необыкновенных путешествиях, был совершенно готов принять, признать, полюбить Мюнхгаузена. Издание следовало за изданием, в каждое следующее Распе вводил поправки и дополнения, в частности, пятое пополнилось «Вторым путешествием на Луну», явной перекличкой с Гулливерским государством лапутян...
Но к этому времени совершилось еще одно путешествие Мюнхгаузена: вместе с книгою он перебрался с островов на континент, из Англии в Германию. Немецкий перевод второго английского издания (1786) осуществил автор знаменитой «Леноры», один из вождей «Бури и Натиска» Г.А. Бюргер. Как отнесся к этому всплеску славы барон Мюнхгаузен -- неизвестно. Судя по некоторым сведениям, он был знаком и с первым, и со вторым своим соавтором. И обоих пережил. Кстати, то, что при живом бароне два писателя издавали и, дополняя, переиздавали его рассказы, вероятно, создавало у читателей впечатление, будто вечера в Боденвердере продолжаются.
Смерть Мюнхгаузена прошла незамеченной. Европе было не до него. Ее внимание целиком поглотила Великая французская революция, разрешившаяся явлением Наполеона.
Не потому ли, кстати говоря, Франция была -- и остается -- единственной европейской страной, где не было и нет полного -- взрослого -- перевода этой книги? В предреволюционные годы французы вдоволь нахохотались с Вольтером, в добавочных поводах к смеху у них не было нужды. А после -- и надолго -- стало не до веселья. Так Мюнхгаузен миновал взрослых и сразу угодил к детям -- и забавно при этом, что именно французское детское переложение дало миру, так сказать, хрестоматийный облик барона -- в иллюстрациях Гюстава Доре...
Возникновение книги о Мюнхгаузене после трудов, составивших славу немецкой философии, после обозначивших завершение «Бури и Натиска» «Страданий юного Вертера» Гете, «Разбойников» Шиллера и «Леноры» Бюргера ретроспективному взгляду представляется естественным и логичным. Напряжение философской мысли и романтического прорыва во внутренний мир человека уступило место иронии, небывальщине, бурлеску.
Истории барона Мюнхгаузена выглядели собранием великолепно выдуманных фантазий-курьезов, увлекательным чтением, где современники с удовольствием опознавали намеки на исторические события и пародии на известные им сюжеты, вплоть до библейских, что в религиозных условиях Германии было и более привычным, и менее рискованным, чем в иных христианских странах. Весьма любопытно и то, что в качестве автора-героя «низкого» жанра немецкой городской литературы -- шванка -- выступает барон. Прежде он обитал бы в литературе иного ранга и толка. Но дворянская эпоха клонится к закату. XIX век -- ее агония...
Понятно и то, что едва ли не более популярным, чем в Германии, сей персонаж стал в России, где книгу тут же стали переводить и бессчетно переиздавать и где она вызывала смех поистине гомерический, одновременно служа поводом к морализаторству на тему хвастовства и вранья...
Однако, по мере углубления в XIX век, отношение к Мюнхгаузену и его рассказам менялось. Чем дальше уходил во времени персонаж от своего автора, тем заметнее было, как этот, казалось бы, сугубо национальный образ-миф поистине триумфально входит в европейскую культуру, становится в ней одной из заметнейших фигур. По всем приметам обреченный остаться фактом истории литературы, не более того, Мюнхгаузен выходит далеко за ее пределы. А его популярность в XX веке еще выше, чем прежде. И странным образом к ней добавляется актуальность.
«Вопросительный знак - это состарившийся восклицательный». Потомки видят не то, что современники, иначе расставляют акценты и прочитывают метафоры.
Освободившись от старых мифов, сознание человека XX века оказалось во власти мифов новых, пусть отдаленным, но все же родством связанных с прежними. И оно ищет союзников -- для освоения фантастического пространства действительности. Постоянные столкновения с политической, например, предвыборной мюнхгаузениадой, неоднократным -- задним числом -- переписыванием истории и ее героизацией и тому подобное, естественно, и сохраняет, и усиливает интерес к Мюнхгаузену, чьи гротескные подвиги соседствуют с убийственной иронией в адрес властителей и полководцев, тем более великих, чем больше чужих жизней погубили. Вытаскивание себя за волосы из болота для нынешних философов -- чисто экзистенциалистская метафора. «Путешествия на Луну» аукаются с освоением космоса...
Разумеется, не случайно страстное увлечение Мюнхгаузеном искусства XX века -- кинематографа. Первым из своих классических собратьев барон появляется на киноэкране -- в 1902 году. Двадцать семь лет спустя режиссер Иванов-Вано снимает первый советский художественный мультфильм. О Мюнхгаузене. В 1942 году, собираясь отметить двадцатипятилетие киностудии «УФА», правительство воюющей Германии выделяет невероятную, прямо-таки мюнхгаузеновскую сумму -- пять миллионов рейхсмарок -- на съемки фильма «Мюнхгаузен». Картину ставил Иозеф фон Баки, сценарий написал Эрих Кастнер, главную роль сыграл Ханс Альберс. Особое внимание постановщик уделил созданию технических новинок, спецэффектов, призванных заворожить и поразить публику. Эффект превзошел ожидания, не заворожил -- потряс. Потому что в искусство вмешалась действительность. Премьера фильма состоялась третьего марта 1943 года -- в день первой массированной бомбардировки Берлина авиацией союзников...
Из послевоенных киноверсий стоит отметить чешскую, смело соединившую приемы игрового и анимационного кино и премированную в Канне. И, пожалуй, последнюю пока картину о бароне -- «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова и Григория Горина с неотразимым Олегом Янковским. Всего же фильмов при участии этого героя наберется, пожалуй, не меньше десятка. Пока...
Барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен вовсе не спешит в почетную ссылку-историю. Ему, похоже, не наскучило быть нашим современником. И, по всему судя, нескоро наскучит путешествовать в будущее, где чувствует он себя, как в собственном замке.
Думается, и нам было бы совсем не скучно к нему присоединиться. Организовать выставки, например, в сотрудничестве Музея Мюнхгаузена в Боденвердере и Государственного Литературного музея (Москва). И, разумеется, книжную выставку -- замечательных, на всех языках, изданий наберется с лихвой, среди них такие, что глаз не отвести. Провести научные конференции: история, культурология, политология и прочие ученые отрасли -- условно говоря, глазами современного Мюнхгаузена. Наконец, устроить уникальную киноретроспективу, даже две, взрослую, игровую, и детскую, анимационную...
В осуществлении подобного проекта, эскизом которого могли бы послужить эти заметки, а девизом -- их заглавие, видится участие университетов, музеев, библиотек, издателей и кинодеятелей не только Германии и России, что само собой разумеется, но и Англии, Латвии, даже Франции, где наконец-то готовится взрослое издание книги. Проект, конечно, выглядит фантастическим. Но ведь ему и положено быть в духе Мюнхгаузена. Почему бы и нет?..
Вадим ПЕРЕЛЬМУТЕР
Историческая биография барона Мюнхгаузена с некоторыми ремарками со стороны его русского правнука
«Я выехал из дома в Россию среди зимы... » Так начинается книга, которую уже двести лет читают дети и взрослые на всем земном шаре. Имя её героя давно стало нарицательным, о его приключениях снято несколько фильмов, мультфильм, а число переизданий его веселых приключений необъятно.
Барон не нуждается в представлении. Ведь только он летал на ядре, скакал на половине лошади, прострелил шомполом стаю куропаток, вытащил себя за волосы из болота, влез по бобовому стеблю на Луну, умудрился в жестокий российский мороз поднять на дерево кинжал с помощью заледеневшей струи мочи... (- Об этом обычно не пишут)
Кто же он - Иероним Карл Фридрих барон фон Мюнхгаузен? Почему самые известные его подвиги связаны с Россией? О жизни барона рассказывают скудные документы, лежащие архивах России и Германии.
Барон родился 11 мая 1720 года в маленьком немецком городке Боденвердер. Спустя четыре года умер его отец, подполковник Отто фон Мюнхгаузен, оставив вдове восьмерых детей (Иероним Карл был пятым ребенком в семье). Дворянский род Мюнхгаузенов известен еще с XII века, это имя носил не один офицер или министр в разных невеликих немецких герцогствах и княжествах. По семейной традиции Иероним был определен пажом в свиту Брауншвейг - Вольфенбюттельского герцога в возрасте 15 лет.
Осенью 1737 года герцог получил из России от своего младшего брата принца Антона Ульриха письмо с просьбой подыскать ему двух пажей. Мужественный принц Ульрих, приехал в Россию еще в 1733 году, с корыстной целью - взойти на престол. Летом 1737 года принц Антон участвовал в штурме турецкой крепости Очаков и находился со своею свитой в самом центре сражения. Конь принца был убит, адъютант ранен, от ран скончались двое пажей. На 1738 год был назначен новый поход и принц запросил замену погибшим.
Оказалось, что найти желающих поехать воевать в малоизвестную Россию не так легко. (- Это был не 20 век). Наконец герцог письменно сообщил, что отыскал смельчаков. «Вместо погибших пажей на днях отсюда отправятся двое других, фон Хойм (Хайм?) и фон Мюнхгаузен, которые добровольно пожелали отправиться в путь и, будем надеяться, с охотою и рвением будут нести свою службу». (- И тогда были наивные люди).
Пажи выехали в Россию 2 декабря 1737 г. Сообщение об их приезде в Санкт-Петербург имеется в донесении из России от секретаря брауншвейгского посольства. («Я выехал из дома среди зимы» - находим мы подтверждение этого сообщения у Мюнхгаузена»).
В конце февраля Антон Ульрих отправился в свой второй военный поход против Турции. Известно, что его сопровождала свита, насчитывавшая несколько десятков человек. Персональный список её не обнаружен, однако поскольку новые пажи прибыли на место погибших в предыдущей военной операции, вряд ли стоит сомневаться, что и фон Хайм и фон Мюнхгаузен оказались на поле боя, в составе свиты принца (- Умели люди делать карьеру), тем более, что подвиги Мюнхгаузена зафиксированы им же.
Под командованием фельдмаршала Миниха стотысячная русская армия двинулась на Украину. Поход, разумеется, был чрезвычайно тяжелым, приходилось форсировать многочисленные притоки Днестра, не хватало продовольствия и фуража для лошадей, обычных человеческих развлечений. Турецкие отряды янычаров нападали с флангов и на арьергард, но в генеральное сражение не ввязывались. (- Партизанили). Антон Ульрих командовал в этом походе отрядом из трех полков, его отряд принял участие в бою 14 августа возле реки Билочь, отражая атаку турецкой конницы. Турецких партизан встретили сильным ружейным огнем и, по утверждению фельдмаршала Миниха, рассеяли как «солому на ветру».
Но главная цель похода - город-крепость Бендеры (- Не здесь ли жили предки О. Бендера, турецкого подданного?) - осталась недосягаемой, хотя Мюнхгаузен честно выполнил свой долг, облетев на ядре крепость и собрав ценную информацию. Но турецкая артиллерия так и не позволила переправиться через Днестр. Пришла осень, начались болезни, уносившие ежедневно сотни жизней. Лошади и всадники гибли от недоедания. Закапывая в землю пушки, снаряды и умерших, оставляя в степи трупы лошадей и волов, армия отправилась назад, на зимние квартиры. (- В те времена еще не придумали заградительные отряды для продвижения вперед).
Принц Антон Ульрих, в карете, и Барон фон Мюнхгаузен, верхом на коне, вернулись в Санкт-Петербург...
В военной кампании следующего, 1739, года Антон Ульрих участия уже не принимал, благодаря ему оставался в Петербурге и Барон Мюнхгаузен. (- В некоторых исторических событиях лучше участвовать издали). 14 июля состоялось, наконец, коварно задуманное бракосочетание принца Ульриха с принцессой Анной Леопольдовной.
Свадьба отпраздновали с необыкновенной пышностью, свадебные подарки были заказаны в Вену и в Германию, оттуда же специально доставили парадную карету, в которой жених прибыл в церковь. Мюнхгаузен был приглашен на свадьбу своего покровителя в качестве пажа и сопровождал его повсюду. Целая неделя была заполнена балами, обедами, маскарадами, на площадях «из... фонтанов струилось белое и красное вино, которым, как и жареными быками, бесплатно угощался народ». (- России прививалась, ставшая затем национальной чертой, любовь к «халяве»). По вечерам набережная Невы озарялась огнями иллюминации и фейерверков, в свете разноцветных огней по обеим сторонам ангела с миртовым венком стояли женские фигуры России и Германии под надписью: «Бог соединяет их вместе». (- Бог обычно соединяет разнополые существа).
Именно на этой свадьбе повстречались Барон Мюнхгаузен и княгиня Голицына. Результатом этой встречи явилось появление на свет внебрачного ребенка.
Но тайное стало явным. Повзрослевшую девочку спешно передали на воспитание в семью казачьего атамана со схожей князю фамилией - Наговицын. Носителем которой и является русский правнук Барона Мюнхгаузена, написавший книгу «Приключения праправнука Барона Мюнхгаузена на рубеже 20-21 веков» изданную в России, в 2002 г. ISBN 5-93680-072-5, ISBN 5-93680-070-9 тиражом 10000 экз., и подписанную литературным псевдонимом правнука – Нагова (Nagova).
Но в эти праздничные дни бог соединял все, что еще могло шевелиться.
В декабре 1739 года Мюнхгаузен оставил службу в свите Антона Ульриха и перешёл в армию, в кирасирский Брауншвейгский полк. (- Кирасирская форма в те времена считалась одной из лучших). Вероятно он чувствовал, что там карьера его сложится удачнее. В донесениях Гросса (- немецкого Штирлица) встречается интересное известие: «То, что недавно Её Величество произвела пажа Мюнхгаузена в корнеты кирасирского полка, произошло по просьбе герцогини Бирон».
Мы современные люди и понимаем о чем шла речь - в судьбе «обычного пажа» приняла участие супруга могущественнейшего в России человека, что говорит об уровне «связей» Мюнхгаузена при дворе. (- И не надо нас переубеждать в обратном.).
Полк, стоявший неподалеку от Риги, был сформирован весной 1733 года. До 1738 года полк носил название Бевернского, затем он был переименован в Брауншвейгский. (- Как не крути, а все не русские названия).
При переходе в полк Мюнхгаузен получил подарок от принца: двух лошадей, седла, пистолеты и упряжь с полным снаряжением. (- «Мерседес», «Фольксваген» и запчасти). По списку офицеров полка две трети из них были иностранцами, преимущественно немцами, и бравый офицер Мюнхгаузен не испытал затруднений в общении из-за плохого знания русского языка.
Достаточно скоро, не прошло и года, в России произошла смена власти. В октябре неожиданно умерла императрица Анна Ивановна; перед смертью она передала трон двухмесячному сыну Анны Леопольдовны и Антона Ульриха - Ивану III (- вот он - коварный замысел), а регентом был назначен граф Бирон. Через три недели Бирона арестовали и А. Л. провозгласила себя правительницей. Сам же А. У. получил чин генералиссимуса.
Мюнхгаузен послал принцу поздравление с этим событием. Письмо написано через две недели после переворота. Корнет Мюнхгаузен просил извинить его за природную скромность, которая не позволила ему поздравить принца заблаговременно... Через три дня командир полка получил приказ: «... по указу Его Императорского Величества произвести корнета Менехгоузена в тот же полк в поручики».
О радостном событии поручик Мюнхгаузен тут же написал матери, упомянув при этом, что обошел 12 других корнетов, ожидавших повышения в чине. (- Ну, любил похвастаться).
И Мюнхгаузену было чем похвастаться. Он был назначен командиром первой роты полка «лейб-компании», комплектовавшейся лучшими офицерами и солдатами и находившейся непосредственно при главнокомандующем. Поэтому первая рота была расквартирована в Риге, а сам полк располагался в маленьком городке, удаленном от Риги на 50 верст. (- Обычная армейская история).
Вместе с командиром Мюнхгаузеном рота насчитывала 90 человек, обремененных повседневными заботами. Из его рапортов за первый год командования ротой известно, что он следил за починкой амуниции, принимал привезенных из-за границы лошадей, заботился о лошадях, отчитывался о содранных с павших лошадей и проданных шкурах, разрешил солдату жениться, ловил беглых солдат, напоминал начальству о задержках жалованья и т. п. Все служебные документы написаны по-русски и лишь подписаны «Lieutenant von Mьnchhausen». (- Известно, что Мюнхгаузен не мог писать на русском языке, но говорил достаточно хорошо, по крайней мере он знал все основные русские выражения. в достаточном объеме. Без них в русской армии делать нечего и в те, и в нынешние времена).
В 1741 году началась война со Швецией. Полк Мюнхгаузена был переведен на зимние квартиры в Петербург, с тем чтобы весною принять участие в намеченном наступлении. Однако из сохранившихся документов Военной Коллегии известно, что «Мюнхгаузен находился в Риге при о(т)ставшей от того полку команде и в кампании не был» (- по крайней мере войну он уже видел).
В России всегда любили перемены. В ночь с 5 на 6 декабря дочь Петра I - Елизавета Петровна, возглавив лично гренадерскую роту, арестовала «брауншвейгское семейство» и захватила трон. Через несколько дней все хитромудрое семейство со свитой и слугами повезли из Петербурга на Запад «в их отечество». Но в Риге санный караван был остановлен, семейство и сопровождавшие его лица были арестованы. Впоследствии часть свиты и слуг отпустили за границу, но некоторые из них лет разделили судьбу несчастного семейства и умерли в тюрьме, проведя там не один десяток лет. Репрессии прошли мимо Мюнхгаузена. (- Он заблаговременно покинул два года назад свиту Антона Ульриха).
В январе его полк снова переименовали. (- Из «Брауншвейгского» в «полк Его Королевского Высочества герцога Голштейн-Готторпского». Сам Герцог, племянник Елизаветы Петровны, был срочно доставлен в Петербург и вскоре объявлен наследником престола.) Императрица не ограничилась переименованием полка, были уничтожены все документы, изданные от имени императора Ивана III (- сына Ульриха И и Анны), перечеканены все монеты с его гербом, под угрозой строгого наказания все подданные должны были сдать книги, документы, гравюры и т. п. с упоминанием или изображением Ивана III или его коварных родителей. (- Не отсюда ли почти полное отсутствие сведений о жизни Мюнхгаузена за этот период). Елизавета объявила также, что с военных и гражданских лиц снимаются все чины, полученные ими в предыдущее правление, но затем передумала и новым указом милостиво оставило все на старом месте. Мюнхгаузену снова повезло (как обычно) - он сохранил чин поручика.
Известен эпизод, в котором по долгу службы участвовал Мюнхгаузен - проезд через Ригу в начале 1744 года будущей императрицы Екатерины II (- тогда еще немецкой принцессы Ангальт-Цербстской). В своих записках мать принцессы упоминает выстроенный для торжественной встречи кирасирский полк, который был по её словам «действительно чрезвычайно красив». Мюнхгаузен, как первое лицо в роте, командовал почетным караулом, стоявшим у дверей
дома, в котором остановилась на несколько дней будущая Екатерина 2. Если вспомнить, о моральном облике Екатерины 2, то трудно себе представить, что торчащий на русском морозе под окнами будущей императрицы Мюнхгаузен, остался незамечен. Когда высокие гости покидали Ригу, Мюнхгаузен сопровождал их, гарцуя в конном строю.
«Медвежьи шкуры я отослал русской царице (- по старой памяти) - на шубы для ее величества и для всего двора. Царица выразила свою признательность в собственноручном письме, доставленным мне чрезвычайным послом. В этом письме она предлагала мне разделить с ней ложе и корону. Но поскольку меня никогда не прельщал королевский сан, я в самых изысканных выражениях отклонил милость ее величества... «Восьмое приключение на море».
Эти дни запомнились Мюнхгаузену не только из-за короткой встречи с будущей императрицей.
В феврале 1744 года, видимо не надеясь на возможную протекцию из Санкт-Петербурга со стороны принцессы Ангальт-Цербстской (- кто же знал, что она станет русской царицей), он вступил в брак с Якобиной фон Дунтен, дочерью судьи. Надо было устраивать семейное гнездо на немецкий манер. Карьера не складывалась. Войны не было, обойти длинную очередь поручиков так же легко, как дюжину корнетов, не получалось. В 1750 году, дождавшись очередного чина ротмистра (капитана), Мюнхгаузен попросил отпуск сроком на год «для исправления крайних и необходимых нужд» и уехал вместе с женой на родину, получать наследство. К этому времени умерла мать Мюнхгаузена, на войне (не в России) погибли два его брата. Получить наследство - не просто даже в наши дни. Мюнхгаузен дважды присылал прошения о продлении отпуска.
В Россию барон уже не вернулся, и в августе 1754 года был исключен из состава полка. Из документов Военной Коллегии следует, что Мюнхгаузен просил дать ему отставку, но получил ответ, что для этого, согласно российским законам, он должен лично явиться в Россию и подать прошение. (- Верная Сибирь). Сведения о его приезде пока не обнаружены. (- Но от судьбы не уйдешь, барон все равно умрет в нищете).
В маленьком Боденвердере (- тогда 1200 жителей, сейчас около 7000) барон вел жизнь небогатого помещика, развлекаясь охотой и рассказывая в кругу «друзей» (- история почему-то не запомнила их имена) за бутылочкой вина (- а может быть все-таки водки?) у камина о своих удивительных подвигах. Впрочем, Мюнхгаузен не стеснялся и более широкой аудитории.
В соседнем городке Гёттинген ему всегда были рады. Барон любил рассказывать свои забавные истории в ресторанчике гостиницы «Король Пруссии». (- И на «русского» чудака приходили посмотреть. Все его самые известные и знаменитые приключения произошли все-таки не где-нибудь, а в России). Современник так описывает свои впечатления: «Обычно Мюнхгаузен начинал рассказывать после ужина, закурив свою огромную пенковую трубку с коротким мундштуком и поставив перед собой дымящийся стакан пунша... Он жестикулировал все выразительнее, крутил руками на голове свой щегольской паричок, лицо его все более оживлялось и краснело и он, обычно очень правдивый человек, в эти минуты замечательно разыгрывал свои фантазии».
Слава рассказчика росла, но барон не был связан с издательским бизнесом и не помышлял об издании книги. Тем не менее, его рассказы в устном виде стали распространяться по Нижней Саксонии с примерным заголовком - «Вранье Вруна всех Вралей». Первый сборник «веселых и нелепых историй от Мюнхгаузена» был издан все же не в Германии (- нет пророка в своем отечестве), а в Англии. Сделал это за Мюнхгаузена Р. Э. Распе в 1785 году, возможно сам
некогда бывавший в компании барона и слышавший его рассказы. Затем они были переработаны, дополнены и изданы известным немецким поэтом Г. A. Бюргером. Эта книжка мгновенно распространилась по Европе. (Первое русское издание вышло около 1791 г.)
Барон воспринял свою фантастическую литературную известность как оскорбительную насмешку, счёл свое доброе имя опозоренным (до сих пор к его имени немцы прибавляют официальный эпитет «барон-врун») и собирался даже судиться, но изменить уже ничего не мог.
Р. Распе и Г. Бюргер гонораров за книгу практически не получили. По разным причинам они не подписали книгу своими именами (- собственно почему вся «слава» досталась на долю Мюнхгаузена). Известно, например, что Бюргер передал права на «Мюнхгаузена» своему издателю. (- Авторами произведений не всегда движет материальная заинтересованность, хотя для европейца это скорее исключение, чем правило. Даже в наше время опубликовать весомое произведение очень сложно. Можно запросто лишиться авторских прав, если нет денег. У Распе и Бюргера их, как известно не было. Пришлось идти на компромисс).
Мюнхгаузен жил в провинции и можно не сомневаться, как к нему относились его «современники». Ему не верили и прямо называли «лгуном», «вралем»... Имя Мюнхгаузена (- и он сам) стало всеобщим посмешищем, синонимом виртуозной лжи. Читатели «перепутали» барона с литературным героем. Разумеется, в немецкой истории запечатлены лишь литературные эпитеты, отпускаемые его современниками в адрес Барона.
Доказывать упрямому немецкому народу в те времена, что русский офицер слов на ветер не бросают, так же бессмысленно, как и утверждать, в наше время, что ты не член русской мафии.
В 1790 году умерла его супруга и 73 летний бездетный барон отважился жениться на 17-летней Бернардине фон Брун, дочери отставного майора, надеясь продолжить свой род по немецкой линии. Новая жена оказалась ветреной особой и ему стали помогать соседи.
Через полтора года Бернардина родила от писаря из ближнего городка ребенка, которого барон отказался признать своим (- это свидетельствует о том, что у него была хорошая память и гордость) и возбудил дело о разводе. Кончилась эта история так: барон влез в долги и разорился, оплачивая долгий процесс и алименты, ребенок умер, Бернардина сбежала. (- Это в наше время принято усыновлять чужих детей, или просить соседей, а в те времена все старались делать сами.)
Проще слетать на Луну, чем найти правосудие на земле.
В одиночестве и нищете Иероним фон Мюнхгаузен умер 22 февраля 1797 г. и похоронен в фамильном склепе под полом деревенской церкви неподалеку от Боденвердера. Долги барона выплатило лишь второе поколение его наследников - дети племянника.
Долги родственника - это не наследство родственника.
За несколько дней до смерти ухаживавшая за стариком женщина (- не унывал Мюнхгаузен!) обнаружила, что у него на ноге не хватает двух пальцев (- он отморозил их в России). Неунывающий барон не замедлил похвалиться: «Их отгрыз на охоте полярный медведь, а все остальное не успел, просто поперхнулся и умер». Так просто умер и сам барон.
Городок Боденвердер украшен несколькими забавными памятниками барону. Есть музей - комната, где сохранились его вещи. Комната Мюнхгаузена основана в 1937 году.
Она находится в рамках дома в котором Барон и родился, и умер.
В музее собрана огромная коллекция книг, изданных по всему миру. Россия, разумеется, представлена. Барона у нас любят переиздавать, особенно если учесть, что при сопоставлении некоторых фактов российской действительности с его рассказами, для нас они кажутся не столь уж фантастичными.
В Германии время от времени проводятся научные выставки и конференции, посвященные одновременно и Мюнхгаузену, заядлому охотнику, любителю застолья, веселому и неистощимому рассказчику, а также и главному создателю литературного образа Мюнхгаузена - Г. Бюргеру, а заодно и Р. Распе. Смысл конференций, конечно же не сводится к вопросу - почему все трое умерли в жестокой нужде на родине.
«Мюнхгаузен - миф или реальность», «Участвовал ли Мюнхгаузен войне с турками», «Мюнхгаузен - это не детская книга», «Новые переиздания Мюнхгаузена» - примерные темы исследований «исследователей Мюнхгаузена».
С 1997 года в Боденвердене, 4 мая, в рамках городского праздника, посвященному дню рождения Барона Мюнхгаузена (11 мая 1797), вручается «Приз Мюнхгаузена» (Muenchhausen-Preis) - деятелям искусства и персонам «с особыми талантами в жанре юмора, фантазии и сатиры, показавшим эстрадный или литературный талант равный(?) историческому предшественнику» (кто может сравниться с Матильдой моей).
Затем с мая по октябрь, каждое первое воскресенье перед ратушей (Rathaus) проводятся «Muenchhausen-Spiel». Проводятся также и другие мероприятия, связанные с именем Мюнхгаузена.
|
|
|
|
|
|
